Родилась в 1927 году в Винницкой области в с. Метлинцы на Украине.

21 декабря 2021 года исполняется 102 года со дня рождения Героя Социалистического труда Дарьи Матвеевны Гармаш. Во время Великой Отечественной войны Дарья Гармаш возглавила женскую тракторную бригаду и привела ее к победе в социалистическом соревновании. Сегодня мы познакомим Вас с воспоминанием о работе в бригаде Дарьи Гармаш одной из трактористок - Анны Четверик.

«Я родилась в 1927 году в Винницкой области Ситковецком районе в с. Метлинцы на Украине. В 1933 году был сильный голод, поэтому вся наша семья (мать, отец, двое детей и тётя по папиной линии) решила приехать в Подмосковье в совхоз «Очаково», там разводили кроликов. Моя тётя стала работать заведующей, а отец плотником. Потом этот совхоз перевели в Рязанскую губернию. Мы стали жить в деревне Валищево на квартире.
В 1934 г. и до России дошёл голод. Когда организовалась МТС, отец окончил курсы трактористов при Рыбновской МТС и стал работать трактористом. Перед войной он работал бригадиром тракторной бригады, часто брал меня на работу. Я очень любила отца.
22 июня 1941 года началась война. 21 августа папу взяли на фронт, он был разведчиком. Долгое время от папы не было никаких вестей, извещение о его гибели тоже не приходило. Потом нам сообщили, что «в списках убитых, умерших от ран и пропавших без вести он не числится». Один мужчина из Алёшни был на фронте вместе с моим отцом, он рассказал маме, что видел его последний раз после кровопролитного боя, папа был жив, ему дали лошадь и оставили при штабе разведчиком. Больше мы об отце ничего не знали.
Так мы и остались втроём жить: мама и мы, три дочери. Мы учились, мама работала то сторожем, то уборщицей в МТС – была неграмотная.
Я мечтала быть агрономом, а наш классный руководитель сказал: «Нет, Поля, ты учись, из тебя выйдет хороший учитель». Но я осталась без специальности, даже 7 классов не окончила.
В 1942 году я пошла курсы трактористов при Рыбновской МТС. Училась я там лучше всех. Когда Дарью Матвеевну Гармаш поставили бригадиром женской тракторной бригады, она меня взяла к себе. В бригаде я работала вместе с Полиной Титовой, Нюрой Облезовой, Марусей Кострикиной, Нюрой Наумовой, Катей Щелкуновой, Машей Зотовой. Они все были старше меня, с 20-го года, у всех дети уже были, мужья на фронт ушли. Я была самой худенькой и маленькой. Дарья Матвеевна мне и говорит: «Ты пока поработай плугарём, а потом посмотрим».
Работали в две смены: дневная начиналась в 6 утра и длилась до 6 вечера, и ночная- с 6 вечера до 6 утра. Гармаш увидела, что я хорошо работаю, и посадила меня на трактор. Их шесть трактористок, а я седьмая подменяла их. На седьмой день у меня выходной. Николай Афиногенов был помощником Дарьи Гармаш, учетчицей была Полина Метелкина, её золовка.
Мама была очень довольна, что я работала. Потому что надо было семью кормить. Вскоре я научилась загонки нарезать. Гармаш, бывало, скажет: «Зажигалка», нарежь загонку!». Я нарежу.
После своей смены, я должна обязательно свой трактор очистить от грязи, перед тем как сдать сменщице. Если в ночь работать, то еще с вечера приказывают: «Завтра вашему трактору перетяжка». Значит, после работы я должна обтереть весь трактор, чтобы был весь чистенький. Я влезала под него и расшплинтовывала. Гармаш приходит, а уже всё готово. Она тоже перетягивала, но чаще всего это делал её помощник - Николай Афиногенов. Только после перетяжки мы едем пахать. После работы мы умывались и завтракали, нас хорошо кормили: варили щи, суп, каши на молоке, пекли оладьи.
В Козловке часто пахали. Там был пруд, и мы в этом пруду купались, если появлялась свободная минута, потому что летом было очень жарко, лицо всё горело от пыли, ветра, солнца, пить сильно хотелось.
В зимнее время тоже было непросто работать: руки мёрзли, обветривало кожу. Я иногда лицо вазелином мазала.
Мама очень переживала за меня и жалела. Я, бывало, приду на выходной, а она мне натопит баню, намоет меня, все мои вещи перестирает, и я приду домой, упаду на кровать и сразу засну.
Я работала в бригаде Дарьи Матвеевны в 1943 и в 1944 году. Пахали мы в Житове, Козловке, Ильинке, Лужках, Алешне, Мантурове, Горяйнове, Шапове Маленьком.
На трудодень давали 3 килограмма зерна пшеницы или проса.
Ещё помню, был военный займ. Мы собирали деньги на строительство танковой колонны.
В это время бригада Дарьи Матвеевной становится известной, приезжают журналисты, берут интервью, фотографируют и её, и всех девчат из бригады. Что же, тракторы стоять будут, а нужно пахать. Вот она мне и говорит: «Ты паши на тракторе». Ну, так я пахать поехала.
Зимой мы тоже работали, помогали Николаю Афиногенову моторы ремонтировать.
Мы очень дружно жили в бараке. Рядом с нашей семьей жила Дарья Гармаш, её мама Оксана и сестра Нюра с мужем. Мы собирались все вместе в кухне и пели песни. Моя мама запевает: «Распрягайте, хлопцы, коней…», а все подхватывали: и отец мой, и бабушка Оксана, и еще соседка. Как закончим петь, бабушка Оксана скажет: «Теперь гопака». Я обуваю ботинки, выхожу, начинаю плясать гопака, бабушка Оксана руки в боки и пошла тоже. Наплясались, и бабушка несет вареники. Можно сказать с одной чашки-ложки пили-ели. А какой бабушка Оксана хлеб пекла. Объедение!
Потом, когда Дарья взяла меня уже работать на трактор, если что-нибудь не заладится, она мне обязательно скажет: «Это тебе не гопака танцевать».

В 1946 году я уже работала трактористкой в бригаде у Харитонова на стороне Старолетова, Кузьминского, Константинова. Там встретила своего первого мужа. Семейная жизнь у меня не сложилась, детей не было.
На улице мы под гармошку плясали елецкого, пели страдания: «Страданья страданцова, люблю Женьку Городцова». А в клубе под проигрыватель танцевали и смотрели кино.
О Победе я узнала, когда работала на полях в Пальных. Мы все спрыгнули с тракторов, приехали на заправку, умылись и поехали домой из Пальных через Алёшню, Лужки, Ногино, через лес, через луга. Вот мы рады были, пели песни. Прибежала домой, маме говорить, а мама сидит в слезах: мы о своем отце так ничего и не знали.
Помню, как однажды я со своими сверстниками сидела на крыльце у нас в бараке. Вдруг видим, как над шоссе рядом с Зеленинскими двориками летит горящий змей и падает с сильным шумом в стороне кладбища. Мы с ребятами сразу же туда побежали . По дороге встретили мужчину с лопатой, он спросил у нас: «Вы куда, дети, бежите?». А мы говорим: «Змей упал». А мужчина нам ответил: «Нет, это не змей, это самолет разбился». Когда мы подбежали, увидели, что самолет зарылся носом в землю и уже не горит. Сразу приехали машины, наверное, с аэродрома. Мужчина вырыл яму, а мы с ребятами помогали собирать останки. Мне было очень тяжело это делать, хотелось уйти. А потом я увидела на асфальте черный чуб, позвала ребят, мы всё закопали, нарвали цветов, положили на эту могилу и ушли. После этого случая я долгое время не могла ни спать, ни есть. Каждый день мы носили свежие цветы на это место. Как-то пришли через два дня, а там дощечка на палочке стоит голубого цвета, а на ней 4 фамилии. Через некоторое время этим летчикам установили памятник. Правда мне показалось, что не на этом месте. Недавно племянник отвез меня туда. Столько лет прошло с 1942-го года, а я долго не могла успокоиться».

Ольга Журавлева
(Записано со слов Четверик П.И.)

Для написания статьи использовано видеоинтервью с Четверик П.И. от 2012 г. из архива Музея обороны и тыла.